Люди как боги. Книга 2. Вторжение в Персей [litres] - Сергей Александрович Снегов

же, как сами разрушители копировали людей, – призрачным, а не реальным сходством. Объяснять это Астру было напрасно: он видел Землю лишь на стереоэкране. Крохотное белое солнце, висевшее над планетой, света давало ровно столько, чтобы видеть, но тепла от него не было. Местный полдень больше напоминал земные лунные ночи— над головой сумрачно поблескивали звезды. Планета была зеленой, но зеленью холодной, поблескивающей металлическим блеском. На белесом небе, затмевая звезды, висели облачка – они тоже были едко-зеленые.

– Металлическая! – грустно сказал Лусин. – Незнакомый металл.

– Отлично известный: никель, – поправил его Камагин, – В мое время никель являлся конструкционным материалом. Ручаюсь, что вся эта зелень – соли и окислы никеля.

По зеленой поверхности струились зеленые реки, реки впадали в зеленые озера, над озерами нависали зеленые холмы. Я потрогал рукой одно из зеленых растений – оно было неживое, просто гроздья кристаллов, мутноватых, скользких. Я зачерпнул ладонями жидкость из речки – это тоже были никелевые растворы. Неприятно и остро пахнущие, они окрасили мою руку в зеленый цвет, такой равномерно прочный, что казалось: я надел зеленую перчатку.

Потом мы шли по аллее металлических деревьев – стволы блестели синевато-бело, а кроны, тоже металлические, покрывали зеленые капли. Металлические ветки качались, ветер, то усиливаясь, то спадая, рвал металлическую листву – на почву глухо рушились созревшие зеленые кристаллы.

– Тоска зеленая, дорогой Эли! – со вздохом проговорил Ромеро. – Выть по-волчьи…

Во время высадки мы увидели своих стражей-головоглазов. На звездолете они охраняли служебные помещения и на глаза старались не попадаться. Здесь они были везде: на причальной площадке, у гравитационного эскалатора, перебрасывающего нас с корабля на планету. И прежде чем мы попали в металлический лес и на берега солевых речек, нам пришлось пройти через молчаливые аллеи стражей, бдительно наблюдавших, чтобы мы не приблизились к их кораблям: если пленник слишком отклонялся, его возвращали увесистыми гравитационными оплеухами. Мне первому досталась такая пощечина – и я уже не повторял своих попыток.

Так держали себя и другие люди, но с ангелами головоглазам пришлось повозиться.

Труба с его крылатыми сородичами высосало на планету по тому же силовому транспортеру, что и нас, но на почве ангелы вели себя по-другому. Труб взлетел, а за ним с гамом устремились остальные. Головоглазы заметались, их перископы страшно засверкали, но сила гравитационных ударов квадратично уменьшалась с отдалением, и ангелы быстро усвоили эту нехитрую истину: они взлетали повыше и там, недоступные для кары, дико резвились.

Вскоре в их пеструю толпу шумно ворвались пегасы, а за пегасами, огромный и величественный, вынесся Громовержец с Лусиным на спине и круг за кругом стал уходить все выше. Драконы поменьше бросились за своим вождем, и образовалась трехэтажная суматоха.

Выше всех, полностью недоступные для головоглазов, реяли крылатые драконы, пониже сновали ангелы, а под ним бесновались летающие лошади, ошалевшие от вольного воздуха после тесных конюшен звездолета. Кое-кого из пегасов удалось сшибить, но и эти, побегав по грунту, вновь с радостным ржанием уносились к своим.

Стоявшие возле меня Камагин и Осима обменялись взглядами.

– Только без слов, – предупредил я мысленно. – Мы не знаем, какая на базе техника подслушивания. И не жестикулируйте, пожалуйста.

Они продолжали обмениваться взглядами, выразительно кривили лица, но рук из карманов не вынимали, чтобы не привлечь к себе внимания резким движением. К ним присоединились Ромеро и Петри, и разговор безруких глухонемых стал таким оживленным, что я встревожился.

Развязка затянувшейся неразберихи была жесткой. В одном из звездолетов засверкало желтым огнем пятно, и пляска в воздухе оборвалась. И лошади, и ангелы, и драконы, и Лусин верхом на Громовержце покатились вниз. Ангелы и пегасы с прежней энергией махали крыльями, но рушились, как лыжники с трамплина.

Ромеро вскинул бровь – мимика его была предельно выразительна.

– Ну что ж – звездолеты! – пробормотал Камагин. – Не везде же будут эти чертовы машины!

Передние ряды нашей колонны углубились в лес. К нам, обгоняя отставших, подобрались Труб и Лусин. Труб был сконфужен неудачным весельем в воздухе, а Лусин сиял. Громовержец показал свои летные способности – и это почти примиряло Лусина с пленом.

– Хорошо, а? – похвастался он вслух.

Я промолчал, а Камагин ответил через дешифратор:

– Отлично! Крылатые друзья облегчат нам заключение.

Я обратился к Трубу, уныло поджавшему крылья:

– Как летается на высоте? Отвечай через прибор.

В отличие от Лусина, который, разговаривая через дешифратор, становился красноречивым, Труб начинал мекать, чуть переходил на прямую мысль. Он был из тех, кого Ромеро называет косномысленными.

– Леталось… видишь ли, Эли… вроде на Земле! Лучше Оры. Выше – труднее… Быстрое разряжение – вверх.

– Падалось легче, чем поднималось, – добавил Лусин.

Из объяснений Труба я уяснил, что тяготеющее поле планеты сконструировано не по Ньютону.

За поворотом металлической аллеи открылось металлическое сооружение в зеленой чешуе окислов и оползнях солей. Внутрь него вел туннель. Я остановился и оглянулся. Позади шли все три экипажа звездолета, за ними, то шагом, то короткими взлетами, то отставая, то обгоняя, двигались ангелы, шествие завершали пегасы и драконы. Немыслимо было втиснуть в приземистое помещение такую ораву!

– Нас приглашают, и пока вроде вежливо. – Ромеро кивнул на охранников, усиленно мотавших мерцающими перископами.

– Подождем Орлана, – решил я.

Пока мы ждали, зеленая тучка, закрывшая солнце, пролилась зеленым дождем из солей никеля. Сперва падали отдельные капли, быстро запятнавшие нас, потом хлынул ливень. В потемневшем небе засверкали молнии, темно-красные, тусклые. Я отыскал Мери и Астра и укрыл их своим плащом. Мери дрожала, а сын с обидой доказывал, что способен вынести все, что выносят другие мужчины.

– Безусловно, – утешил я его. – И если бы этот ливень требовал духовных и физических усилий, я сам потребовал бы от тебя: ну, поборись! Но он только пачкает, а грязи добавлять не обязательно.

Ливень оборвался внезапно, в небе засветился тот же невыразительный белый карлик, медленно клонившийся к горизонту. Мы были мокры и перепачканы, люди превратились в зеленые статуи, ангелы топорщили намокшие зеленые крылья, Труб встряхивался, как пес, выбравшийся из воды, я выжимал отяжелевший плащ.

За этим занятием нас застал Орлан.

– У нас под душ идут, чтоб очиститься, у вас – чтоб запачкаться, – сказал я сердито.

– Никелевая планета! – пояснил он снисходительно и бесстрастно. – Среди наших баз имеются марганцевые, железные, свинцовые, кобальтовые, натриевые, золотые, ртутные… Для вас выбрана никелевая, потому что она – зеленая.

– Я предпочел бы золотую, они нам знакомы, – сказал я, намекая на то, что одну золотую планетку мы уничтожили.

Он пропустил намек мимо ушей.

– Вы не вынесли бы там хлорных соединений золота. Великий хочет сохранить вам жизни.